Бейсбольное поле это всегда жижа, хлюпающая под шиповаными кроссовками, и скользкая, очень скользкая грязь. Помнится, что Тим очень удивился, когда после старого школьного поля с покосившимися трибунами увидел новое, построенного для профессионалов, которое отличалось только размерами и свежими, пластиковыми сиденьями вокруг. Все остальное оставалось прежним – грязное месиво, мятая искусственная трава и поблекшая меловая разметка. В этом настоящая суть бейсбола – во всей этой грязи, в том, как ты врезаешься в нее всем телом после хоум-рана, потому что просто нет сил стоять на ногах. В дождливом Городе форма бейсболистов никогда не бывает белой – чаще всего она черная или темно-красная просто потому, что на темном грязь не так заметна. Бейсбол – грязный спорт. Поэтому он всем так и нравится.
Тим любит игру. Ему неважно, играет ли он в известной команде и получает за это деньги, или же играет просто так, для своего удовольствия.  Дело всегда в самой игре и Дэш искренне уверен в том, что это единственное, что он умеет и единственное, что он по-настоящему любит. Конечно же, на самом деле это не так, но кто ему об этом расскажет?
Сегодня Тим снова пришел на бейсбольное поле в центре Города – здесь каждую неделю тренировалась юношеская команда. Прошло уже много времени после «всего», как он сам любит говорить: «всем» он называет время игры среди «Тигров» и несколько лет, проведенных в тюрьме. Когда его спрашивают о чем-либо из этого отрезка жизни, Дэш отвечает просто: «Это все». Для него это и жизнью-то не было – по крайней мере, так он говорит сейчас.
- Ну кто так бьет, - пробормотал Дэш тихо, внимательно следя за тем, как молодой бэттер неловко взмахивает битой, - Кто вас так учит? Как коровы на льду, ей Богу.
Он поплотнее надвинул капюшон толстовки на глаза и вздохнул. На данный момент его жизнь протекала в стабильном русле – он не работал, доставая деньги то там, то сям, и параллельно был лидером «Триггера». Сейчас, вспоминая события четырехгодичной давности, Тим никак не поймет, как попал туда и как через три года занял позицию главного. Единственное, что он знал точно, так это то, что находится на своем месте. А большего, если подумать, и не нужно.
- Не питчер, а какое-то дерьмо, - продолжил тихо комментировать Тим, - Я такие подачи делал в младшей школе, когда больше некому было мяч кинуть.
Иногда Дэш жалел, что не пошел работать тренером. Конечно, он частенько приходил на окраины, чтобы потренировать тамошних ребят, но, что естественно, денег за это не получал. На официальную работу с таким прошлым его не возьмут, но, с другой стороны, разве счастливая детская улыбка и хорошая подача не является лучшей наградой? И Тим думал точно так же.

На трибунах во время тренировок всегда было пусто, и поэтому Тим сразу заметил фигуру, появившуюся парой рядов выше. Ну как заметил – скорее почувствовал, боковым зрением только ухватив мельтешение какого-то темного пятна. Сюда редко приходил кто-то кроме него – разве что старик-отец кого-нибудь из мальчишек, решивший вдруг променять сидение в баре на игру. Однако, человек, появившийся здесь сейчас и окликнувший его, явно не был скучающим родственником и это Тим понял сразу. Может быть интуиция, а может и отчетливое понимание того, что случайный незнакомец с ним заговорить не попытается, кто знает.
- Ни первое, ни второе, - фыркнул Дэш, поднимая голову, - Скорее привычка.
Неожиданного гостя он узнал. Неожиданного во всех смыслах – Гиллана Мосби он видел не так часто даже тогда, когда это было нужно, а уж встретить его тут было чуть более, чем странно. Он мог появиться посреди какой-либо передряги вместе со своей «семьей» и помочь; он мог оказаться в каком-нибудь кафе, обедающим вместе с кем-то, а Тим мог заметить его проходя мимо. Но быть здесь, на трибунах бейсбольного поля, где не бывает никого кроме Дэша , он, наверное, мог разве что только не просто так. Бэттер качнул головой и чуть прижмурился, вспоминая – Мосби был журналистом.
- Я не против. Вот только, что ты хочешь услышать? – Тим стянул с головы капюшон, проводя шершавой ладонью по короткостриженым волосам, - Все, что я могу рассказать и без того уже стало достоянием общественности. Карьера, падение, тюрьма. Это все. Больше во мне ничего читателей газеты не заинтересует. Ну, по крайней мере, не интересовало раньше.
Дэш задумчиво прищурился и на автомате забрался ладонью в карман куртки, вытаскивая пачку сигарет. Зажигалка быстро щелкнула, поджигая самый краешек. Тим вспомнил те времена, когда интервью были для него чуть ли не каждодневной обязанностью, а журналиста он мог встретить даже в булочной, в которой покупал себе тосты к завтраку. В действительности, ему нечего было рассказывать сейчас – все, что возможно он рассказал уже тогда, его жизнь не являлась тайной. А после скандала и тюрьмы ему даже рот не пришлось открывать – журналисты рассказали все за него. Что могло понадобиться Гиллану Мосби?
- Ты, кстати, не против? – спросил Тим, поднимая вверх ладонь с зажатой между пальцами сигаретой, - Мне так спокойнее, хотя не думаю, что придется говорить что-то новое.
Единственный раз, когда журналист застал его врасплох был тогда, когда его спросили о комнате, в которой он провел детство. Вопросы на интервью, так или иначе всегда были однотипны - как ни старались различные издания, придумать что-то нестандартное у них получалось редко. Тим уже привык отвечать давно заученными фразами и даже о своем бедном, но однозначно хорошем детстве он говорил всегда отвлеченно и даже немного холодно. Но когда его спросили о его детской комнате Дэш застопорился - перед глазами сразу же встали стены с ободранными обоями и серые матрасы, почти полностью устлавшие пол. Он не знал, как описать это и что сказать, поэтому промямлил в ответ что-то невнятное. Помнится, в итоге в интервью этот вопрос не напечатали, но среди прочих, только его Дэш и запомнил.

Тим задумчиво прищурился, следя за тем, как мяч, оттолкнувшись от биты, улетает за разделительную линию поля. С губ сорвался тихий, недовольный свист сквозь зубы – новички, все-таки, играли очень и очень плохо. Неудивительно, что во всех последних матчах «Тигры» либо проигрывали «Головорезам», либо побеждали с еле заметным отрывом. Игра менялась и не в лучшую сторону.
- Так шел бы и ел, в чем проблема? – с улыбкой отозвался Тим, глубоко затягиваясь, - Может быть, поэтому у меня и нет работы, но я своему начальству говорю прямо, что делать могу, а что нет. По-моему, заниматься тем, что тебе не нравится – это настоящее дерьмо, ты так не считаешь?
Дэш выпустил дым через нос и мотнул головой – он действительно был не из тех, кто делал то, что ему не нравится. Раньше он умел подстраиваться под окружающих и начальство – старался угодить и не разочаровать, был там, где просили и говорил то, что требовали. Теперь же ему на все это как-то наплевать и, наверное, действительно именно поэтому у Тима нет работы. Хотя и это его не особо смущало – привычные установки общества, которые раньше соблюдались им на отлично, Дэш стал обходить стороной. Его жизнь поменялась, и он поменялся вместе с ней.
- Какой мне смысл тебе врать? – Тим засмеялся, туша остаток сигареты о спинку пластикового кресла, - Это именно что привычка. А даже если и не привычка, то я не знаю что. Знал бы – сказал. Понимаешь, когда в течение многих лет почти каждый день выходишь на бейсбольное поле, то тебя туда начинает тянуть даже тогда, когда игра остается в прошлом.
Бэттер пожал плечами и быстрым, внимательным взглядом окинул фигуру Гилла: крупный, сильный на вид, со спокойным и располагающим к себе выражением лица. Да, доверие к себе он вызывать умел. Рядом с Мосби Тим чувствовал себя немного неуютно – ему казалось, что в Гиллане куда больше лидерских черт, чем в нем самом. Мужчина выглядел спокойным, отрешенным, от него веяло какой-то простой, житейской мудростью и даже его слова, звучавшие очень обыкновенно, все равно вызывали какое-то странное чувство. Тим совсем немного нервничал, но старался держаться – в конце концов, он ведь тоже лидер.